я понял, что не могу определиться не только со своей жизнью, но даже с элементарными вещами. Книга, которую я только что закрыл. Хорошая она или плохая? Верного ответа нет. Одни назовут ее шедевром, другие – мусором.
бездействие и снисхождение порой и есть дикость.
– Убивать людей, зная их лично, тяжелее, чем стрелять в безликую толпу
И всякий, кто объявлял войну, в жизни не вступал в смертный бой лично и был по-своему безумен
самое страшное оружие – самое привычное
Кухонный нож куда страшнее – лежит себе в ящичке, ждет, когда хозяева решат использовать его для резки овощей или фруктов
Он всхлипнул и вытер слезы.
– Прости, что рассказываю об этом. Ты сейчас, наверное, в ужасе. Наверное, глубоко во мне разочарован. Я не знаю, каким должен быть и каким быть хочу. Есть только одно, что я знаю точно. Кажется, что ничего ярче этого со мной никогда не происходило… Это то единственное, что вселяет в меня жажду жить. И я не понимаю, как раньше жил без этого – без чувства любви к тебе. Ведь я люблю тебя, Каспар. Я люблю тебя! И мне больше не страшно говорить об этом. Ты как-то сказал, что готов отдать ради меня свою жизнь. Я попрошу о большем: просто… Просто проживи ее вместе со мной. Мне больше ничего не нужно!
«О боже, если бы отмотать время вспять и предотвратить этот поцелуй! Я бы отдал полжизни ради этого!»
Никогда Александр не чувствовал себя таким раздавленным и ничтожным. Само его существование стало казаться грубейшей ошибкой. Он хотел сказать о многом, но каждое слово, вырываясь наружу, обесценивалось в ту же секунду.
Каспару было уже тридцать восемь,
– Вы скоро умрете. Проживите последние годы достойно.
Мистер Дэвис замер. На секунду принцу показалось, что даже пар, вылетавший из его приоткрытого рта, замер в воздухе. И вдруг все вновь ожило. Мужчина потушил сигару, с усмешкой качнул головой и расплылся в печальной улыбке.
– Тогда я выбрал для этого не самое удачное место.
Жар и давящая боль не давали Александру поднять голову. Слабостью наполнилась каждая клеточка тела. По щекам градом стекали горячие слезы. Все, что он видел, – лишь цветные пятна.
– Врачи сейчас прибудут, – успокаивал его Саша.
– Нет времени ждать их!
